Личный банкир | Доверительное управление | Управление благосостоянием | Семейный офис | Стиль жизни | Аналитика

Грег Смит разоблачил инвестиционный банк Goldman Sachs

"Почему я ухожу из Goldman Sachs" - так озаглавил свою статью в The New York Times 33-летний Грег Смит. В ней он рассказал о внутренней кухне банка — как клиентов называют маппетами (зверушки — персонажи известного Muppet Show, от англ. marionette — «марионетка» и puppet — «кукла»), что значит работа на «лесопилке», где клиентов убеждают инвестировать в инструменты, от которых банк хочет избавиться, и «охота на слонов», в ходе которой клиентов заставляют торговать инструментами, которые принесут банку наибольшую прибыль.

Газета "Ведомости" отметила, что информация о неприглядном отношении банкиров к клиентам появлялась и раньше. Но два обстоятельства придали выступлению Смита особый резонанс. Во-первых, кризис, в котором многие, например участники акций «Захвати Уолл-стрит!», считают виновными как раз инвестбанкиров. Во-вторых, речь шла о Goldman, у которого репутация самого прибыльного инвестбанка в истории (даже в 2009 кризисном году он умудрился заработать $13,39 млрд). В силу его успешности именно этот банк многие воспринимают как символ жадности; так, журнал Rolling Stone однажды назвал его «гигантским спрутом-кровопийцей, опутавшим своими щупальцами человечество и без устали вгрызающимся окровавленной пастью во все, что пахнет деньгами».

Письмо Смита вызвало множество откликов, нашлись люди, которые с ним согласились: культура в Goldman за последнее десятилетие стала более эгоистичной. Такая ситуация сложилась уже давно, сказал Financial Times директор по инвестициям британской управляющей компании: «Я презираю Goldman. Он думает только о себе. Я делаю все возможное, чтобы убедить людей не иметь с ними дела. Если они участвуют в каком-то бизнесе, для нас это верный знак, что из него надо уходить». Ряд менеджеров банка признались The Wall Street Journal, что претензии Смита отражают их собственное беспокойство сложившейся в банке ситуацией, хотя они и выражены в резкой форме.

У Goldman, который имеет почти полуторавековую историю, не всегда была репутация хищника. До 1999 г. он существовал как партнерство и в значительной мере занимался чистым инвестбанкингом — консультациями по слияниям и поглощениям, организацией размещения ценных бумаг и проч. Тогда в банке работало гораздо меньше людей и его руководители постоянно подчеркивали необходимость ставить клиента на первое место, рассказал The Wall Street Journal человек, бывший партнером Goldman в 1970-1980-х гг. Он вспомнил, как старший партнер Гус Леви призывал сотрудников быть «жадными вдолгую»: делай все для блага клиентов — и бизнес будет процветать.

В 1999 г. банк провел IPO. С тех пор он стал больше думать о прибыли и больше рисковать: его собственные инвестиции увеличились с $1,4 млрд в 1998 г. до $13,96 млрд в 2008 г. Большую часть прибыли стало приносить подразделение трейдинга и основных инвестиций — например, оно заработало 84% всей доналоговой прибыли в III квартале 2010 г. (после этого банк изменил структуру подразделений и отчетности). Кстати, гендиректор Бланкфейн и президент Гэри Кон, занявшие свои должности в 2006 г., были профессиональными трейдерами.

Проблемы, которые возникали у Goldman с клиентами в последние годы, связаны именно с торговлей различными инвестиционными продуктами, прежде всего структурированными инструментами, обеспеченными ипотечными облигациями. К самому громкому разбирательству привела в итоге сделка 2007 г. под названием Abacus («счеты»), в которой Goldman продал инвесторам обеспеченные долговые обязательства (CDO). В июне 2010 г. банк согласился заплатить $550 млн, чтобы урегулировать обвинения в обмане инвесторов: он не сообщил им, что этот выпуск ему помогал формировать клиент — хедж-фонд Джона Полсона Paulson & Co., который, ожидая обвала рынка высокорискованных ипотечных облигаций, намеревался играть на падении этих инструментов. В документах по делу Abacus приводились электронные письма сотрудника Goldman Фабриса Турре, который называл себя «мифический Фаб» и хвастался, что только он может понять созданных им «чудовищ». Свои ипотечные инструменты он называл «интеллектуальной мастурбацией», а в январе 2007 г. сообщал, что он «единственный, кто сможет выжить» на рушащемся рынке ипотечных долговых инструментов. Все это не помешало ему и другим сотрудникам Goldman сформировать в январе — феврале пакет Abacus (с участием Полсона). В марте он писал: «Этот бизнес [высокорискованная ипотека] абсолютно мертв, и бедные маленькие высокорискованные заемщики долго не протянут». А в мае бумаги Abacus были проданы инвесторам — Goldman получил $15 млн комиссионных. Через несколько месяцев один из инвесторов, IKB, полностью потерял вложенные в Abacus $150 млн. ABN Amro приобрел их на $909 млн; в августе 2008 г. Royal Bank of Scotland, купивший ABN Amro, ликвидировал эту инвестицию, выплатив Goldman $840,1 млн (большая часть этих средств перешла к Полсону, который в общей сложности заработал на сделке $1 млрд).

А вот еще одна похожая история. На прошлой неделе нью-йоркский суд отказал Goldman, который просил отклонить иск хедж-фонда Dodona. Фонд утверждает, что в конце 2006 г. банк сформировал два транша CDO под названием Hudson Mezzanine Funding на $2 млрд, обеспеченных ценными бумагами, в которые, в свою очередь, были упакованы кредиты на покупку жилья; созданы эти CDO, по мнению фонда, были для того, чтобы снять с баланса Goldman высокорискованные ипотечные ценные бумаги. В апреле 2011 г. подкомитет сената США по расследованиям пришел к заключению, что банк пытался не только сбыть эти бумаги, но и заработать на них за счет клиентов: сперва продал Hudson, а затем играл на их понижение. По утверждению Dodona, купив инструменты на $4 млн по 95% от номинала, он примерно через год, в октябре 2007 г., продал их по 2,5%.

Goldman, конечно, не единственный банк, продававший инвесторам высокорискованные инструменты и при этом понимавший их истинную ценность. Фабрика, штамповавшая ипотечные кредиты и упаковывавшая их в ценные бумаги для последующего распространения по всему миру, работала на территории всех США. «На этой линии [ипотечные] закладные фасовались по тысяче штук и передавались Lehman Brothers и Merrill Lynch, а качество работы конвейера контролировали рейтинговые агентства Fitch, Moody's и S&P. Так что ипотечному агентству не было смысла заботиться о том, что будет потом, поскольку его собственный капитал в игре больше не участвовал <...> Не стало никаких стандартов, ответственности, последствий и встречных обвинений. Поскольку, должен подчеркнуть еще раз, всем было наплевать», — пишет в книге «Колоссальный крах здравого смысла» Лоренс Макдоналд, работавший вице-президентом в отделе проблемных активов Lehman Brothers.

Банкиры из Lehman Brothers в письмах тоже не стеснялись. Если менеджер Goldman Томас Монтаг в июне 2007 г. в письме руководителю отдела ипотечных закладных назвал продажу CDO на $1 млрд «дерьмовой сделкой», то банкиры из Lehman Brothers вообще называли два инструмента «козьими какашками», которые нужно «разбрасывать по чужим дворам». Об этом говорится в документах, поданных JPMorgan в ходе судебного спора с Lehman; приводится там и другое определение, данное банкиром Lehman продаваемым бумагам: «ядовитая хрень». Сбывая свои сложные деривативы по всему миру, руководители Lehman в выступлениях и отчетах заявляли, что такая деятельность свидетельствует о настоящей глобализации финансового рынка и что таким образом они диверсифицируют риски. В конце 2008 г. в Гонконге прошли массовые демонстрации розничных инвесторов, покупавших предложенные Lehman облигации. Финансовые власти Гонконга затем заставили местные брокерские фирмы, через которые продавались эти бонды, выкупить их.

В 2010 г. Центральный банк Норвегии предъявил иск на $835 млн Citigroup; ЦБ пытался вернуть деньги, которые он инвестировал от имени Государственного нефтяного фонда страны в предложенные банком ипотечные облигации. Citigroup «не предоставила норвежской стороне полной информации о финансовых рисках», заявлял ЦБ.

Bank of America в июне 2011 г. согласился выплатить $8,5 млрд 22 крупным инвесторам, которым купленная банком ипотечная компания Countrywide Financial до кризиса продала высокорискованные ипотечные облигации.

В сентябре 2011 г. Федеральное агентство жилищного кредитования США, регулятор ипотечных агентств Freddie Mac и Fannie Mae, подало иски против 17 крупных банков, обвинив их в дезинформации и введении в заблуждение инвесторов относительно качества проданных тем ипотечных облигаций на сумму $196 млрд.

Начальники Goldman — Бланкфейн и Кон, которых обвинил Смит, указали в письме сотрудникам на то, что Смит не обращался с претензиями в соответствующие службы контроля, а в компании такого размера всегда найдется кто-то недовольный. Службы внутреннего контроля опрашивают коллег Смита, чтобы понять, действительно ли имели место описанные им случаи, а также анализируют электронную переписку сотрудников Goldman на предмет использования нелицеприятных для клиентов прозвищ, сообщило Reuters.

Впрочем, такая работа началась не сейчас, а еще в разгар дела Abacus. Банк создал комитет по бизнес-стандартам, который к январю 2011 г. подготовил 39 рекомендаций — они должны были начать действовать в течение полутора лет. На первой странице доклада комитета перечислены бизнес-принципы Goldman, первый из которых гласит: «Интересы клиентов для нас всегда на первом месте. Наш опыт показывает: успех приходит к нам, когда мы хорошо обслуживаем клиентов» (банк повторил это и после выступления Смита).

Комитет рекомендовал целый ряд реформ, в частности связанных со структурированными продуктами: ужесточить стандарты их создания, одобрения и раскрытия информации, а также «простым языком рассказывать клиентам» о принципах разрешения конфликтов интересов и о других проводимых банком бизнес-операциях, которые могут быть связаны с услугами, предоставляемыми данному клиенту. Goldman уже изменил систему подразделений и отчетности, чтобы раскрывать больше информации о том, как он зарабатывает на трейдинге и инвестициях. Комитет также рекомендовал запретить сотрудникам в течение определенного времени «высказывать в письмах мнение» об эмитентах, клиентах и используемых в сделке ценных бумагах (правда, если верить Смиту, это не очень соблюдается).

Описанное Смитом падение корпоративной культуры — явное преувеличение, полагает Брэд Хинтц, финансовый директор Lehman Brothers в конце 1990-х гг., а сейчас — аналитик в AllianceBernstein. «Трудно представить, что 12 лет назад Goldman Sachs напоминал монастырь, а сейчас превратился в бордель, — считает он. — Партнеры в Goldman — не пай-мальчики, но они понимают, что их будущее зависит от того, сохранят ли они благорасположение клиентов».

Многие клиенты Goldman, опрошенные Financial Times, сходятся в том, что ждать от банков Уолл-стрит альтруизма вообще наивно, а Goldman — самый умный и профессиональный из них. «Они и в самом деле очень агрессивны, и спиной к ним лучше не поворачиваться, — говорит топ-менеджер крупной европейской промышленной компании, добавляя, что его не смущают проблемы с имиджем, наметившиеся у Goldman: — Они весьма компетентны. Так везде: высокие доходы сопряжены с высокими рисками. Помните об этом, имея дело с Goldman, чтобы потом не жаловаться, что по другую сторону стола оказались парни умнее вас».